Бывший генеральный менеджер «Салавата Юлаева» Леонид Вайсфельд в первом большом интервью после ухода из уфмимского клуба признался, что у него нет никакой депрессии из-за увольнения, опроверг некоторые недостатки в своей деятельности и попытался объяснить, как он выполнял свою работу.

ВЫЖАЛ В УФЕ 70 ПРОЦЕНТОВ ИЗ СИТУАЦИИ

— Как провели последние два дня после отставки?

— Домашними делами занимался. Собирал вещи из Уфы в Москву, переезжал. Все как обычно.

— Вы в депрессии?

— Да ладно вам, какая еще депрессия?

— Только в «Салавате Юлаеве» все налаживаться стало.

— И что? Это же часть работы.

— И вы спокойно отнеслись к этому?

— От суицида я далек — это точно. Я действительно спокойно отнесся к новости, просто не понял, по какой причине со мной решили разорвать контракт.

— Что-то предвещало это?

— Только то, что вы 11 января написали в твиттере о моей вероятной отставке. На этом все. В день увольнения я спокойно приехал на работу. Никаких знаков и сигналов не было.

— Почему же именно сейчас решено сменить вектор развития?

— Может быть, у меня и есть какие-то объяснения, но я не хочу поднимать эту тему. Работа закончилась, мы цивилизованно попрощались. Я так понял, что решено вообще отказаться от позиции генерального менеджера. Ну что же, такое решение приняли в клубе.

— Интересно.

— Для меня это уже перевернутая страница.

— А вы довольны тем, как отработали в Уфе?

— Когда я работал в Екатеринбурге, то чувствовал, что выжал из ситуации 120 процентов. А в Уфе, по моим ощущениям, процентов на 70.

— Не хватило опыта или так сложились обстоятельства?

— С опытом у меня все нормально. Уфа — очень специфическое место для работы. Я не оцениваю, хорошее это или плохое место. Просто оно такое. Здесь, кроме профессиональных качеств, нужно умение решать другие вопросы.

— И все-таки. Летом с вами подписали новый контракт. Мы с вами разговаривали — вы были очень довольны тем, как выстраивается система. И вдруг увольнение до окончания сезона. Это и есть та специфика?

— Я предполагал, что все будет действительно иначе, по-другому. Но случилось именно так, как случилось.

ОТРАБОТАЛ СВОЙ КОНТРАКТ НА СЕМЬ ЛЕТ ПРОДАЖЕЙ ПРОХОРКИНА

— Вы понимаете хотя бы, в какой момент что-то пошло не так?

— Мне кажется, что не было такого момента. Но не хочется ничего ворошить. Что я буду, какой-то анализ делать? В клубе есть люди, они приняли решение. В «Салавате Юлаеве» есть какие-то соображения. На самом деле, я не знаю, почему все так произошло. Но я был крайне удивлен.

— Мы все знаем, что подобные решения об увольнении принимает только один человек — глава республики. Но совсем недавно он давал интервью, где рассказывал, как всем доволен.

— Он был доволен главным тренером, насколько я помню.

— Так вы его привели.

— Вы что от меня хотите услышать?

— За что вас уволили?

— Опять же повторюсь — решено поменять вектор развития.

— Сказано, что сэкономленные на вас деньги пойдут на развития детского хоккея. Это вы сколько получали-то?

— Я не назову свою зарплату, но я скажу, что только на одной сделке по продаже Николая Прохоркина я свой контракт лет на семь отработал.

— Чем, кроме сделки Николая Прохоркина, вы гордитесь в «Салавате Юлаеве»?

— Приглашение Кирилла Капризова. Но если честно, то было много моментов. Но у меня уж нет прямо чувства гордости за какие-то сделки. Есть чувство удовлетворения от своей работы, от некоторых контрактов. Работа генерального менеджера вообще предполагает, что будут удачные сделки и будут неудачные. Но я всегда говорю, что, во-первых, желательно минимизировать ошибки, а, во-вторых, избежать ошибок на крупных контрактах. Одно дело, когда ты подписал молодого игрока, а он не заиграл. С точки зрения денег это небольшая потеря. Но совсем другое, когда ты подписываешь звезду и он не играет.

— Все-таки сыграло свою роль выступление Захара Арзамасцева.

— Я не знаю, но вряд ли. Думаю, что Захар сам пожалел, что так выступил. Медицинский факт заключается в том, что сейчас он играет гораздо хуже, чем два года назад.

— На мой взгляд, две ваши основные неудачи связаны не с игроками, а с тренерами. Вы не угадали с Анатолием Емелиным. Вы пригласили Игоря Захаркина, но вступили с ним в конфронтацию. Вам с хоккеистами проще работать?

— Давайте разберемся. Анатолия Емелина я не приглашал.

— Это как?

— Он приехал в Уфу вместе со мной, но в клуб звали его руководители «Салавата Юлаева». Я не говорю, что жалею о работе с ним, но вы должны четко понимать — я его не приглашал. А что касается Игоря Захаркина, то с ним мы заняли третье место, не забывайте об этом. И он действительно выправил ситуацию в том сезоне. Но на следующий год случилась, как вы сказали?

— Конфронтация.

— Так не было конфронтации. Я ему это говорил: «Игорь, я не понимаю, что ты делаешь. Ты сам понимаешь?». Он отвечал, что понимает. Но это не конфронтация. Моя инициатива — приглашение Вестерлунда. Я разговаривал с Эрккой, я вел все переговоры и убедил руководство клуба, что он нужен «Салавату Юлаеву».

— Никак не могу разобраться, почему у вас испортились отношения с Захаркиным. Вы же его звали еще в Новокузнецк, а потом привлекли его к работе в Уфе.

— Я знал Игоря по нашей прошлой жизни. Мы с ним учились вместе с институте, там работали. Но время идет, люди меняются. С моей точки зрения он сильно изменился. Но, возможно, и я изменился. Я, приглашая его, ожидал другого.

НЕ БУДУ ОПРАВДЫВАТЬСЯ ЗА ОБМЕН КАПРИЗОВА

— Говорят, что уже Эркка Вестерлунд был недоволен какими-то вашими действиями?

— Мне он ни разу не высказал никакого недовольства, даже близко не было. Возможно, он где-то что-то говорит, но мне не было ни одной претензии ни разу. Вестерлунд вообще исключительно приятный человек. Мне с ним всегда было интересно разговаривать. Да и с точки зрения хоккея — это специалист очень высокой квалификации.

— Его дни в Уфе сочтены?

— Что-то прогнозировать в Уфе просто нереально. Я не берусь это делать.

— Вы, работая генеральным менеджером, отказывались от комментариев по поводу Кирилла Капризова. Сейчас-то расскажите, как он оказался в ЦСКА?

— Нет. Это же не я принял такое решение, а руководство. Захотят — объяснят, зачем я буду это делать? Это не мое решение.

— В глазах многих именно вы виноваты в потере Капризова.

— Да мне даже не обидно это слышать. Такое могут сказать лишь дилетанты. Даже не считаю нужным оправдываться.

— Ваша самая неудачная сделка в «Салавате Юлаеве»?

— Я не хочу говорить, чтобы обижать людей. Просто они играют еще, неэтично сейчас обсуждать этих ребят. Я могу сказать, что условный Петров — дурак и плохой хоккеист. Но он же все это увидит. Скажу так: неудачные сделки были — я о них знаю.

— Необязательно игрок плохой или хороший. Вы могли не угадать. Взять игрока в клуб, который ему просто не подходит.

— Очень не люблю, когда говорят «не угадал» применительно к селекции. Гадают в других местах, а в клубах проводится очень серьезная аналитическая работа при совершении сделок. Взвешиваются все нюансы. Но иногда действительно случаются неудачи, хотя, казалось, все предусмотрели.

— Например.

— Самый яркий пример — Антон Лазарев. Давайте проанализируем ситуацию. Мы берем малоизвестного игрока в Новокузнецк, он работает с Анатолием Емелиным, прогрессирует. Мы берем его в «Автомобилист», где Антон выходит на ведущие роли, играет в первом звене и много забивает. Лазарев становится лидером команды. И тут мы с Емелиным переходим в Уфу. Тренер хочет этого игрока, я не против. Мы садимся и смотрим, что человек находится в расцвете сил, четвертый год он прогрессирует, при этом он работает с одним тренером, который его прекрасно знают. Какие риски?

— Никаких.

— А в Уфе Антон ничего не показывает.

— Ваша ошибка?

— Да какая ошибка? Была проведена очень серьезная работа. Аргументов «против» вообще не было. Но мы работаем с людьми.

СКРИВЕНС И СВЕДБЕРГ — СИЛЬНЫЕ ВРАТАРИ

— С вратарями вы точно не угадали. Никлас Сведберг, Бен Скривенс. Это какой-то кошмар.

— До сих пор считают Сведберга очень сильным вратарем. Не случайно он был вторым в «Бостоне», играл в сборной Швеции. Но его основная ошибка в том, что он хотел сделать больше, чем может. Иногда складывалось впечатление, что он в атаку побежит голы забивать. Если бы он просто отбивал шайбы, то все было бы нормально. Никлас слишком много на себя брал.

— Скривенс — это переодетый Сведберг.

— Мы взяли очень сильного вратаря. Бен — первый номер сборной Канады на Олимпиаде. Да, туда не поехали игроки из НХЛ, но в Европе много канадских вратарей и среди них Скривенс первый номер.

— Но он чудит.

— С моей точки зрения, он слишком легковесно относится ко многим вещам. У нас тут серьезная работа, судьбы людей решаются, тренеры могут потерять работу, а его это не заботило. Может спокойно выбежать из ворот, отдать пас чужому. Но он все-таки очень сильный вратарь.

— А Дениса Кокарева как вы умудрились взять?

— Это сильный игрок.

— То-то вы его обменяли.

— Так сложились обстоятельства. Мы хотели получить Антона Бурдасова — надо было кого-то отдать. Дениса обменяли не из-за того, что он плохой хоккеист, просто нам нужен был Бурдасов, и ради него пришлось от кого-то отказаться.

— Вы торговались с агентами?

— Старался давать честную цену игрокам. Да, были хоккеисты, которым я вынужден был давать больше, чем они стоили. Но потом напоминал, что они эти деньги унести не могут. Но там бесполезно. У людей калькулятор в глазах, а тебе деваться некуда.

— Так рынок перегревали?

— Одному хоккеисту я сказал после подписания: «Ты заключил хороший контракт. Но я хочу, чтобы после сезона ты сел и признался сам себе, я честно отработал эти деньги». И так должны были сказать и владельцы, и я. Но пока, говорю, такого нет.

— Экономили вы в странных ситуациях. Потеряли Михаила Воробьева, который уехал в АХЛ, но платили гигантскую зарплату Денису Паршину.

— Начнем с Паршина. Мы получили его контракт из «Авангарда» после обмена. То есть в переговорах по сумме никак не участвовали. Но Денис сейчас здорово играет в «Торпедо» и показывает, что он отличный хоккеист. У нас не получилось, но мне Игорь Захаркин говорил, что ему Паршин нужен, он с ним работал. Это вообще беда тренеров, что они вспоминают, как было несколько лет назад.

— Воробьев.

— А что Миша? Давайте откровенно, какие подвиги сейчас совершает Михаил? Да, он играл в первом звене в молодежной сборной, но там он был с Кириллом Капризовым. А что сейчас? Вы могли бы сказать, Вайсфельд потерял игрока, который сейчас играет в основном составе «Филадельфии». Но Миша играет в АХЛ. Воробьев — талантливый парень, но он должен был получать честные деньги.

— Вы предлагали ему 5 миллионов. Это мало.

— Сумма была другой. Но я сторонник того, чтобы платить честные деньги хоккеистам.

КОММЕНТИРОВАНИЕ ДЛЯ МЕНЯ — РАЗВЛЕЧЕНИЕ

— Еще одно ваше слабое место — неумение очень душевно разговаривать с игроками.

— В каком смысле?

— С Денисом Куляшом вы даже не поговорили.

— Да Куляш и не хотел разговаривать. Он прав — я с ним не поговорил, так как уехал по своим делам. Но в точно такой же ситуации Денис Кокарев набрал меня — мы мгновенно договорились о встрече. Куляш мог бы просто позвонить мне. Вы очень сильно ошибаетесь, когда думаете, что я не говорю с хоккеистами.

— Говорите?

— Это тот самый момент, когда нельзя выносить все в публичную плоскость. Я не хочу ни с кем это обсуждать. На самом деле, я со многими говорю, общаюсь. Но вообще когда с хоккеистом начинает говорить генеральный менеджер, то это уже опасность. Следующий шаг — могут хоккеиста уволить.

— Я о другом. Некоторые генеральные менеджеры на лавку встают.

— Э, стоп. Это точно не про меня. Почему вы на лавку не встаете?

— У меня другая работа.

— И у меня другая работа.

— Жаль, что эксперты теперь провожают вас плохими словами?

— Кто? Представители одного сайта?

— Не только.

— На самом деле, меня это действительно мало заботит. Если бы я читал все, что обо мне говорят, то находился бы уже в Кащенко. Не читаю комментарии и прошу мне не показывать их.

— Вам хоть одно предложение поступило?

— Да я только ушел. Но мне многие звонили, спрашивали. Почему-то успокаивают, но меня не надо успокаивать.

— Как думаете, быстро найдете работу?

— После того, как я ушел из «Лады», работу нашел за день. Но после того, как я ушел из «Атланта», то ждал полтора года. Так что тут непредсказуемо. Эта ситуация, когда не ты выбираешь, а тебя выбирают.

— Комментатором пойдете?

— Для меня это развлечение. Вот Сергей Гимаев от этого кайф ловил, а я как-то спокойно относился. Можно порыбачить, можно поохотиться, можно прокомментировать. Пока я не знаю, что буду делать в ближайшие дни. Точнее, все будет сосредоточено на решении домашних дел.

— Каких?

— Например, сделать ТО на машине. Сим-карту надо поменять. Много дел. Во время работы в клубе ты, конечно, бываешь в отпуске, но даже если лежишь на пляже, у тебя телефон разряжается от звонков. А тут, наконец, можно заняться делами, до которых не доходили руки.

Читайте также:

Прокуратура начала проверку по 20-ти случаям гастроэнтерита в Иркутском кадетском корпусе
Осужденный по "болотному делу" Иван Непомнящих вышел на свободу
Пять бань сгорело в Нижегородской области 3 сентября
Трех граждан Украины арестовали в Молдове за нарушение